Десятая глава
Я шел впереди, Симбелла прихрамывая,
отставала. Я был грубоват, но только так я мог скрыть, что на самом деле
чувствовал. Не хотел, чтобы она видела мою слабость перед ней. И всячески
грубил ей в ответ. Со стороны реки я услышал отрывок странной песни.
… Согласно плещут весла
нашей барки.
По Нилу вниз плыву с
вязанкой тростника.
В Мемфис хочу поспеть и
Птаху там взмолиться:
Любимую дай мне сегодня
ночью!
Река – вино! Бог Птах –
ее тростник,
Растений водяных листы –
богиня Сохмет,
Бутоны их – богиня
Иарит,
Бог Нефертум –
цветок.
Блистая красотой, ликует
Золотая,
И на земле светло.
Вдали Мемфис,
Как чаша с померанцами,
Поставлен рукою бога…
Я слушал, как сердечно пели эту песню. Она
была немного странно построена, но в ней они выразили самое дорогое сердцу.
Почувствовав, что я снова становлюсь расслабленным и чувственным, собрался с
мыслями и попытался хоть что ни будь спланировать. Что делать дальше, но так и
не смог. Я даже не заметил, как сильно ускорил шаг, во время своей внутренней
борьбе. Я остановился и оглянулся на принцессу. Она отставала примерно на
полсотни метров. Закутанная в темно голубую мантию, она была похожа на рыбку.
Маленькую, рифовую рыбку. Совсем
стемнело. И мы почти дошли до дворца. Город в ночи был прекрасен. Улицы освещал
свет от множества костров, а стены храмов - факелы, воткнутые в железные
подставки. Да, я не ожидал увидеть такое. Если сильно не приглядываться, то
даже и не скажешь что перед вами один из древнейших городов мира.
Стражники по шесть человек, трусцой,
патрулировали улицы близ дворца. Они не были полностью осведомлены, и попросту
искали принцессу, чтобы доставить во дворец и передать ее в руки советнику
Атону. Зачем и почему стражникам не объясняли, но они же не слепые, видят, что
вокруг что-то происходит. Но спорить с советником не следует, можно и место
потерять, а то и голову. И «фараоны», продолжали свои патрули по полупустым,
закутанными в ночь, кварталам.
Я заметил как один монах, как мне показалось,
он был одет как буддисты, пытался отворить каменную дверь. Так рьяно, изо всех
сил, словно от нее зависит его жизнь. Мы направились к нему. И в момент, когда
я уже помогал мужичку с дверью, принцесса показала рукой в начало улицы. С той
стороны, двигался отряд стражников. И я, словно в истерике, забился плечами в
каменную дверь. Упираясь всем своим торсом, изо всех сил. Дверь поддалась, и я
ввалился в помещение. Следом за мной, вбежала принцесса и монах. Я вскочил и
стал затворять дверь. « Как же тяжело» думал я про себя, обливаясь
потом. «Это уже вторая каменная дверь. Когда же, это все закончиться» Дверь
полностью закрылась, я оперся о холодный камень спиной, и медленно, сполз на
пол без сил. Тяжело дыша, я посидел пару секунд с закрытыми глазами. И
чувствовал, как пульс стучит в глазах, висках, шее. Вокруг было тихо, и мне
пришлось открыть глаза. В помещении был полумрак, свет исходил из соседней
комнаты, но источник не было видно из-за стены. Беллы и монаха здесь не было, и
тяжело вздохнув, я все же встал и направился на свет. В соседней комнате, было
еще с десяток монахов, разных возрастов. Лысые, одетые в темно-красные накидки.
Они сидели на коленях перед статуей, освещенной множеством масляных лампадок. Я
оказался прав, это буддисты. Статуя была похожа на раскормленное
человекоподобное божество. Прищуренные глазки и хитрая улыбка, бросали в дрожь.
Словно оно тебя видит насквозь. Все твои мысли и желания. Белла стояла не
далеко от прохода, и я боком приблизился к ней.
- Это иноземцы. – тихо заговорила Белла - Мы
не запрещаем им поклоняться своим богам. Даже не пытаемся переучить в нашу
веру. Ведь бог один. И как бы его не называли, сама суть не измениться. –
принцесса была спокойна, и я тоже успокоился. Она рассуждала здраво. И я решил
поддержать разговор.
- А в нашем времени, все не так. У
нас так же много разных вероисповеданий, и они постоянно сорятся, и даже были
войны религий. Каждый пытается доказать что именно его религия верна. И все
остальные должны им подчиниться. Лично я, не отношу себя ни к кому. Если бог и
есть, то у него имя такое, о котором ни кто и не знает. И поклоняться разным
статуям и иконам, не по мне. – Белла внимательно слушала и иногда кивала головой, в знак согласия.
Спустя пару минут, к нам подошел уже знакомый
монах. Он жестом пригласил нас пройти за ним. Он увел нас из молебны в
следующую комнату. Монах все время молчал. Подвел к небольшой двери в стене. Но
на этот раз дверь была из дерева. «Слава богу!» подумал я. Если честно
признаться, я уже изрядно вымотался, и устал. Монах открыл дверь, и вошел в нее
первым. Ступени. Он спускался вниз, а мы за ним. Когда он остановился, я
измученно вздохнул. « Мы снова в подземном городе!»
Одиннадцатая глава
Хеб вел под руку свою царицу. Прекрасную иноземную принцессу. Нифертити. Она была
прекрасна. Нет. Она была сияющим божеством… А для египтян это так и было. Царь
и царица Египетские – это боги. Вернее дети богов. Которые напрямую передавали
через Фараонов, свою волю.
Фараон очень любил свою царицу, и двух дочерей. И именно по этой
причине, не обращал ни какого внимания на закручивающееся вокруг него празднество.
Его голова, была сейчас занята более важными мыслями. Он бездумно кивал,
представленным ему гостям. Стеклянным взглядом, наблюдал за вереницей
красивейших наложниц – подаренных сирийским царем. Пил безвкусное вино. Ел
безвкусную еду. Он даже не заметил, как оказался в саду вместе со своим братом.
Атон, что-то ему рассказывал, но Хеб, так, ни чего и не понял из сказанного. Он
лишь на мгновение почувствовал страх, рядом не было ни одного стражника. И взяв
себя в руки, попытался выяснить, осторожно, куда брат его ведет.
- О, Атон. Ты так меня заговорил,
что я, даже не заметил как мы ушли с праздника. Надо вернуться. – говорил Хеб,
придавая больше уверенности и не принужденности словам.
Атон вздохнул и хлопнул дважды в ладоши. К ним, из-за колон, подбежало
четверо стражников, и схватили фараона под руки.
- Что это такое! Атон, что это
значит? – спрашивал царь у брата.
- Справедливость. – сухо ответил
Атон. И махнул рукой, в знаке идти за ним. Атон шел впереди, и руководил
процессией. Когда они подошли к двери Таурт. Фараон вздохом прозрения, выдохнул
«ну, конечно же». В дверях их встречала, хитро улыбающаяся Таурт. Она тоже
украдкой ушла с пира. Таурт внимательно смотрела на фараона. Можно
было даже издалека, почувствовать исходящую от нее злобу, ненависть и
презрение. Эти чувства переполняли ее сердце уже давно. С тех самых пор, как ее
отец пришел в ее покои и сообщил, что она станет наложницей Египетского
Фараона. Это известие разбило все ее мечты, всю ее жизнь! Она, Ассирийская
принцесса! И, наложница Египетского царя. Всего лишь наложница, а ведь в своей
стране она могла стать царицей. Но так решил царь Саргон, отец Мирьям –
настоящее имя Таурт, имя из прошлой жизни, до этого заключения. Этого
предательства. Ее судьбой воспользовались как разменной монетой, в большой
политике. И конечно же, она лелеяла месть, глубоко в душе. Там, в потаенных
мыслях, она мечтала отомстить и Фараону, и отцу. Всем виновным, в ее
страданиях.
Таурт прошла в центр своей комнаты, ставшей ей домом, за долгие годы
заключения. Она развернулась и с презрением, надменностью, наблюдала, как
вводили фараона. Хеб, рывком вырвал свои руки, высвобождаясь от державших его
стражников.
- Таурт. – сухо проговорил
фараон.
- Мирьям! – почти что, крикнула
девушка. – Мое имя, Мирьям! У меня были мечты, планы, жизнь. Но ты разрушил все!
Все пошло прахом, и не возродиться! Ты монстр! Сжирающий всех вокруг. И все до
чего дотягиваешься! – кричала девушка. С каждым ударением, она направляла палец
в сторону царя. – Ты разрушаешь все вокруг! Я ненавижу тебя… - прошептав
последние слова, она в несколько шагов отошла к дверному проему следующей комнаты,
освобождая центр , где под ковром находился потайной вход. Фараон, смотрел не отрываясь
ей глаза. Он понимал ее чувства. Но он даже не представлял, какую участь она ему
уготовила. Он и не знал, что, то проклятие, которым были прокляты его родные –
предложила именно Таурт. Такая ненависть.
Они уже полчаса, шли по подземному тоннелю.
Скудно освещающимся факелом, который нес один из приспешников Атона и Таурт.
Все остановились, и Таурт приказала потушить факел. Вошли в круглое помещение, окутанное серым
полумраком. Сопровождающие, выстроились у стен, а один из стражников, вытолкнул
фараона в центр. Хеб услышал тихий шепот Таурт. Как он не старался, он не мог
понять, что и кому, она шепчет. Но было ясно слышно, что это было сказано
чувственно. Перед фараоном, в полумраке, стали вырисовываться очертания.
Сначала, это были линии. А потом стали проясняться и детали, складывающиеся в
общую картину. Перед фараоном была огромных размеров змея. Царь сразу понял кто
перед ним. Это был Василиск, или как на древнеегипетском – Базилискос. Царь –
змей. Змея была огромная, а ее голова скрывалась под потолком этого просторного
помещения. Фараон повернулся к Атону.
- Брат. Саблю. – сказал гордо Хеб. Он хотел если и
погибнуть, то с оружием в руках, а не стать легкой закуской змею. Атон понял
мысли брата, и, выхватив саблю, у рядом стоящего стражника, кинул брату. Фараон
ловко поймал оружие. Многие годы службы предшествующему царю, оставили свой
вклад. Фараон взялся обеими руками на рукоять сабли, и встал в оборонительную
позу. Он четко понимал, какие у него шансы. Но сдаваться он и не собирался.
Ведь у Атона его дочь, и его семья.
- Это конец! Ты за все ответишь! –
крикнула Таурт. Она и сама, не верила что все кончено. Что вот он – конец. А
Атон, стоял и смотрел на брата, так внимательно, и в какую то секунду, он понял,
что он творит. Что перед ним его брат! Не враг. А кровный брат. « Что я делаю!
Что же я творю…» кричал про себя Атон. « Брат. Прости!» В его глазах,
заблестели капли слез. И эти слезы, были чисты, искренние. Словно утренняя
роса. Одна слеза выкатилась, и покатилась вниз по щеке. Атон не выдержал, этой
боли – от своего предательства. И он выкрикнул, шагнув вперед. – Брат! – Змея
двинулась, и увидев это, Атон в несколько шагов, оказался рядом с братом. Хеб
смотрел прямо ему в глаза. И видел в них любовь и сочувствие. Атон шепнул «
прости…» и оттолкнул брата. Хеб отлетел в сторону и упал на спину. Он хотел
встать, он понял, что задумал брат, и хотел его спасти. Но было поздно.
Василиск, опустил свою голову. Приблизился к лицу Атона, и раскрыл глаза. Хеб
лишь услышал вздох, полный боли от Атона. И его брат в мгновение, обратился в
камень. «Нет!» тихо вскрикнул фараон. И его глаза наполнились слезами. Он
простил брата. И очень жалел, что не уделял должного внимания к нему. Таурт
была права, он сам, во всем виноват. На мгновение, Хеб даже ни чего не слышал.
Но спустя пару секунд он смутно услышал крики. За его спиной, кто-то кричал. Он
медленно приподнялся и сел. Со временем, он различил голос. Это была его дочь.
Его Симбелла. Он оглянулся, и увидел как она бежит к нему.
|
